Влюбленный всегда готов поверить в реальность того, чего он опасается.
Овидий
Овидий
- Неплохое место для сиесты?
Читать довольно длинный диалог
- Еще не знаю. Я не уверена, что смогу здесь уснуть.
- Почему?
- Она, наверное, колется…никогда не спала на соломе.
- Не удивительно, сеньора. Но это пустяки. Мой плащ в Вашем распоряжении.
- Благодарю. Снова будете колдовать?
- Зачем? Теперь, Ваша очередь.
- Вздор. Я не умею!
- Из нас двоих ворожить не умею только я. А тебе ничего не стоит. Один взмах ресницами – и, о, чудо: весь мир для тебя. Он твой. Но едва ли тебе нужен. Со всеми волшебными парадоксами. Мир-перевертыш.
- Я забыла, что мы были на ”ты”. Твоя правда. Мир мне предлагали, кажется, раз сто. И все сокровища земли, и все земные блага. И еще что-то, безумно хрупкое…
- Занятно.
- Ему смешно. Вот человек, готовый высмеять самые серьезные намерения. Скажи, ingles, вы все такие? Невыносимые циники.
- Нет. Я не смеюсь, лишь улыбаюсь моменту. Расскажи, что обещали тебе.
- Зачем? Поэтическое словоблудие, комплименты всех мастей...
Неужели разговор о самом простом и понятном чувстве с необходимостью должен быть так сложен? Вот я говорю с тобой, но лишь потому, что это ни к чему не обязывает. А когда нет обязательств – все просто.
- Ты вынуждена вести беседу. Потому что я отдал плащ, а тебя учили возвращать чужие вещи.
Ангел мой, ты не приходила к мысли, что подчас непросто бывает выразить именно самое понятное. То, что наболело и доводит тебя до бессонницы. В уме, будто доказательство неизвестной теоремы, шлифуются фразы…
А утром ты смотришь Ей в глаза и не можешь перешагнуть Пустоту. Чтобы хоть как-то заполнить этот невозможный провал, ты прибегаешь к очередным виршам, зачастую бездарным.
- Но зачем? Какая глупость! Можно совсем ничего не говорить. Разве глаза не могут сказать больше, чем уста?
- Порою, взгляд слишком красноречив…
- Рикардо. Не повторяй чужих ошибок. Ты проиграл…
- Я счастлив знать это…Лучше оступиться самому.
- Не надо. Умоляю. Вспомни Педро.
- Он, по крайней мере, не лукавил.
- А ты? Чего пытаешься добиться ты? Играешь в благодетеля. На что уповаешь? Тешишь самолюбие в надежде станцевать пасадобль на костях отца моего?
Да, недаром о вас говорят – люди крайностей. Ты ходишь по граням и рушишь их. Жестокостью сравним лишь с Люцифером.
Мой маленький спокойный мир распался – ты разбил его, солдатским сапогом наступил на пасхальное яйцо.
- Успокойся, ми альма.
- Прошу, ответь.
- Хорошо. Мир, на самом деле, разбит. И было бы пустословием предложить его тебе. Скажи, может ли ворон свататься к голубке?
- Не уходи от ответа. Ведь он есть, и совершенно ясен: ты ненавидишь нас.
- Я не уклоняюсь. Просто пытаюсь заполнить пустоту. Но рифмоплет из меня неважный. Cвет мой нежданный, радость моя нечаянная. Хочешь правду?
- Здесь и сейчас.
- Первое: я веду себя так с тобой не потому, что коварно пытаюсь найти возможность для удара в спину Диего. У меня с твоим батюшкой, благо, дела личные. Ты имеешь к ним отношение только по воле случая.
Второе: глупо было бы совмещать ненависть и долг. Одно умоляет другое. Я не питаю к вам ненависти. Все сгорело. Я стремлюсь выполнить завещанное и вернуть себе свое. Все естественно. Диего защищается, отвечая на мои ходы и теряя коней. А вы хотите вмешаться в нашу партию со своими фигурами из другой игры. Они лишние здесь. Поэтому нет порядка, и пространство искажено.
Третье, самое сложное: я не могу дать тебе ключ к разрешению противоречия в моем поведении. Вмешалось нечто извне разума. И сдвинуло набекрень холодную гармонию рассчитанных атак. Поэтому еще жива безумная идея решить наше дело без крови.
- Ты все о том же?.. Господи, я ничего не помню. Не помню, слышишь? Я не помню…
- Зато я помню теплое дыхание около моей щеки, облако золотых волос на подушке, разметанных в ночном танце…
- За-мол-чи.
- Слова лишние, ми корасон…
Сердца заходятся в новом приступе фанданго.
Руки уже не отталкивают противника к другой стороне арены. Обвивают стан, забираются в ворох волос, будто прячась. Нет уже той картонной преграды, которая так старательно выставлялась навстречу неприятелю.
Несчастный еретик пригубил вино из запретного потира…
- Так нельзя…остановись…сумасшедший.
- Я в здравом уме…
- Но я могу лишиться рассудка. Оставь мне немного.
- Да, моя донья.
- Послушай. Я не Иуда…
- Нет. Но ты пошла бы со мной, не будь я человеком подлого состояния?
- Постой…Что ты мне предлагаешь? Делаешь добровольной жертвой?
- Я не смогу повторить вопрос. Он задается единожды.
- В любом случае это убьет отца. Ты не можешь ничего изменить.
- Я это сделаю.
- Нет-нет, все - лишь краткий порыв. Игра. Давай условимся, что этого не было. Прошу. Умоляю! Я… исповедаюсь.
- Элис, не смей…
- Ну, хорошо, всего не скажу... Но этого не было. Не было. Ни глаз твоих, ни рук твоих, ни губ твоих…
- Не было?
- Прости...
- Не проси прощения. Это порыв. Ты правильно рассудила. Конечно, этого не было. Значит, остальное существует по-прежнему.
Может, нелегко сейчас будет, но попытайся заснуть. Если мы хотим посмотреть на быков.
- Хорошо… Обещаю хотя бы подремать. А ты?
- Спущусь вниз. Я рядом. Хочешь воды?
- Да…
- Принесу.
“ Неужели это происходит со мной? Он не мог…
Почему он, Господи? Почему его глазами не смотрит на меня кто-то другой, почему его поцелуи не может дарить другой?! Грех мой... Я не верю…не верю ему… Обнимать его до боли, целовать…до исступления...сладкое несчастье мое…”
“Еще одно фиаско. Что ж. Спокойно! Спокойно. Уймись.
Она помогла тебе сделать выбор.
Вечером коррида.
Ты был счастлив сегодня. Да здравствует baile de muerte…”