Веракрус, 9 октября 1664 г.
Кто сказал, что век ожиданий долог?
Дальше Скоро, совсем скоро ты будешь со мною, любовь моя. Бесконечен путь утрат, но дорога возвращений легка.
Тоскую по тебе. Много лет назад ночами не спала и рыдала, крушила тюфяки в бессильной злобе на тех, кто внезапно посмел нас разлучить. То была страсть...Огонь вздымался до крыш и пожирал города.
Сейчас пламя горит ровно. И дом уютно озаряет его свет. Тихий и теплый. Но я тоскую. Часами молюсь после мессы, чтобы Господь послал вам добрый путь без потерь и тревог. Без тревог.
Наивная. У него тревоги неизбывны. Они будто волны, бьющие в лицо скале. Морю не уйти, не отступить и утесу.
Еще несколько дней, и я обниму тебя. И прогоню заботы. Так просто. Отведу их рукой, как туманные грезы. И снова скажу: ”Люблю. Ждала”.
Пишешь о боли разлуки…Как это на тебя не похоже. Видно, мы срослись с тобой, как два дерева, что сторожат белую беседку.
Тревожишься за дочь... Я знаю, в чем дело, но сказать тебе не посмею. Ради нашей маленькой птички.
Ей снова на пути встретился он.
Проклясть его, как ты, она не способна. Потому принимает дары
Ковер еще полбеды. Беда будет, если она примет жемчуг.
***
Милые, беспечные мальчики. Снова взялись петь? Давайте, это тешит мое самолюбие.
Да. Я еще достаточно хороша, чтобы и вы говорили о любви. Я, наверно, состарюсь к рассвету, когда последние куплеты отойдут к дарам ночи.
И упаси, Мадонна, услышать звучный баритон давнего знакомого! Разозлюсь и непременно что-нибудь вылью ему на голову.
Вернется Диего, его тоже заставлю петь. Ах, как не хватает того мадридского пустослова…Он-то мог уговорить дона Белареса исполнить пару куплетов.
Соловьи в ночи, право слово. Нет, я не выйду на балкон, не дождетесь. Зато соседские матроны послушают. Им-то гораздо тоскливее в домашних клетках.