- Mi amor, тебя сведут с ума твои бумаги. Отступись, серебряная эскадра может подождать. Есть иные дела.
Дальше
- Например, дорогая?
- Видимо, настали последние времена, коли новости в этом доме я узнаю последней.
- Как знать, душа моя…как знать…
- В таком случае, позвольте спросить, Ваша милость, что за тайное посольство отбыло во главе с доном Энрике де Монтехо?
- И Вы утверждаете, что вести медленно доходят до Вашего порога, дорогая?
- Диего, ты отослал своего личного поверенного. Без лишнего шума, отправив с ним портрет дочери кисти всеми уважаемого месье Бертрана. Я подозреваю, что миссия дона Энрике весьма деликатна.
- Не перестаю убеждаться, что Господь дал мне право жить с восхитительной женщиной.
- Мне лестно это слышать, мой дорогой, но, все же, лавры принадлежат не мне, а Элисии. Она встревожена.
- Это пустое. Впрочем, обычное состояние девушки накануне замужества.
- Превосходно. Значит, ее тревоги не напрасны… И мои только возрастут.
- Соли, ты, возможно, помнишь, два года назад, на Пасху, у нас гостил один мой друг, дон Фидель де Асеведо ?
- Прекрасно помню. Замечательный человек. Но какое отношение он имеет к делу?
- Прямое, милая.
- В какое чудное время я живу.… Даже в эти края добралась постыдная мода выдавать девиц за…господ, много старше их!
- О, дорогая. Не знал, что мне уже пора пополнить родовой склеп.
- Свет мой, твой возраст – это опыт, всецело принадлежащий тебе. И я в том - тебе порука. Но выдавать дочь за человека, пусть и благородного…но в стольких летах…
- Должен заметить, я предвидел подобные заключения. И вынужден привести свои аргументы. Не хочу казаться тираном и деспотом. Впрочем, сама рассудишь. По моему разумению, такому кораблю, как сердце нашей девочки, нужен опытный кормчий. Чтобы умело вести его, обходя буруны и мели.
- Диего…но возраст! Чичита – будущая мать.
- Прошу, не перебивай. Выслушай до конца. Фидель гораздо моложе меня. Он еще полон сил и амбиций. Богатый плантатор. Входит в совет знати Гаваны. К тому же, здоровый юнец здесь все равно дешево стоит. Даже при наличии достойного герба. Конечно, Новая Испания – не чета метрополии, и люди здесь взрослеют быстрее. Но у многих в головах еще гуляет ветер. И мудрости им не набраться. Элисии нужен человек, умудренный жизнью, имеющий твердую волю и положение. Она сама рассуждает подобным образом. Вспомни ее список. Все прочее – шелуха и тлен. Золото – всегда золото. В какой бы прах ни было обернуто. А сердце Фиделя воистину золотое. Что ж, ежели ты скажешь, что хотя бы один из моих доводов неразумен – я очень удивлюсь.
- Прекрасно сказано, сеньор губернатор. Но я, как мать, вынуждена также вставить свое слово. Коли у нас военный совет…
- Да будет так.
- Друг мой, я сама побывала в том тягостном положении после гибели Эмилио де Сабатера.
- Соли…
- Диего, умоляю, дай и мне сказать. Я говорила, что мой отец решился выдать меня за старика де Грихальву. Упомянутый сеньор был сама субтильность и древность. О, да, древность своего герба он демонстрировал собой. Что оставалось мне, юной особе, еще носящей траур по недавно погибшему жениху? Мое сердце не выдержало. Меж тем, родные заключили брачный контракт. Вовсю готовили мое приданое. Только один человек смотрел в мою сторону и видел глубину моего горя. Эстебан де Соверно. Он нашел средства для моего побега в Наварру. Я была презираема, но свободна. Теперь представь на моем месте Чичиту. Да, она менее горячего нрава, нежели я. Но гордости ей не занимать.
- Чем сеньор де Асеведо может уязвить девичью гордость? Его вид не является оскорблением для взора. Разве только иней в волосах говорит о том, что он давно не мальчик. Я понял тебя, Соли. Однако это дело рук твоей судьбы. Господь свидетель, не хотел я разбивать твои доводы так, но придется…
- Что произошло, Диего?
- Ты сама назвала нашу беседу военным советом. Так вот, к нам пришла война.
- Я знаю, она давно соседствует с нами.
- Соледад, дело не в разбойниках с побережья, не в еретиках, которые сжимают вокруг нас кольцо своих деяний. Дело в слугах Господних. Я не вечен, дорогая, а они уже тянут руки к моему наследству.
- О, не напоминай мне о Хоакине…
- Ты сама произнесла это имя. И не случайно.
- Я добрая католичка, но если понадобится, я не поскуплюсь на средства, чтобы оградить девочку от них. До тебя дошли сведения, что им известно…
- Это лишь мои подозрения. Но кое-что указывает на мою правоту. Поэтому Элисии как можно скорее нужно разорвать со мной узы родства. Должен быть человек, способный встать на ее защиту.
- Я умываю руки, дорогой. В этом случае мне возразить нечего. Если дон Фидель способен на такой подвиг, то я спокойна.
- Готовьтесь. Думаю, Монтехо не будет медлить и пришлет ответ Асеведо в ближайшие дни. Если согласие будет получено, свадьба состоится на второй пасхальной неделе.Не говори ничего Элисии, пока не прибудет Энрике.
- Лучше сказать, Диего. Все, что необходимо ей знать о причине такой поспешности. Она знает, что такое осторожность на словах и в поступках.
“Ох, времена…Спрятать, спрятать медальон. И подальше. Утопить его, наконец. Коли началось с худого, добром это не кончится. Крепите сердце, дон Асеведо, точите оружие…Отец отдает ее без страха, а я опасаюсь, что кое-кто непременно напросится ей в кортехо. Хотя…такой кортехо, пожалуй, оградит ее от крыс лучше мужа, если перестанет быть морским бродягой”.
***
“Так вот откуда спешка…скорее отсюда, пока не попалась!..Боже…
Зачем я иезуитам? Что во мне такого, угрожающего родным и мне самой? Спокойнее. Укрепи меня Господи, не дай мне вкусить страха!
Догадываюсь, кто мог бы сказать мне правду, тем более, он уже наполовину проговорился. Ехать на Кубу женой Асеведо. Что может быть хуже? Соли не желала мне обвиться молодыми побегами вокруг трухлявого пня. Но сама теперь отдает меня под защиту старости.
Тогда, к…черту герб, золото и прочие условности! Господи, прости за сквернословие. Кто, кроме отца, может постоять за мою жизнь? Только…Рикардо. С ним меня никто не сможет отыскать. Даже отец и Соли. Но на них сойдет такое горе… Однако, лучшей моей благодарностью за их заботу будет моя жизнь. И это разумно. Асеведо не знает меня, моих страхов и чаяний. А действовать можно, лишь ведая их. Опытный кормчий, считает отец. Кому же им быть, кроме капитана, который смиряет бури?
Но как дать Рикардо знать, что я могла бы уйти с ним…в море, куда угодно? Он не оставил мне возможности отправить весть”.