читать дальше
- Еду в город, Мадлен.
- Будешь отвоевывать у судьбы свои средства? Бедные соседи. Они не знают, что с тобой нельзя садиться играть.
- У таких игр привкус серы. Но даже если все местные табачники и ромовые дельцы вывернут карманы, этого будет мало.
- Видно, дон Хоакин решил стать грандом.
- Мадам, я опаздываю. Прошу меня простить.
- Не стану тебя задерживать. Ричард, ты знаешь, какой ответ мне нужен.
- Все отлично, дорогая. Якорь чист, ветер крепчает. А я занят. Остальное позже…
***
Мадлен негодовала: едва находилась возможность для разговора, капитан белым песком ускользал из ее пальцев, извивался угрем и, все же, уходил в одному ему известную глубину. Днем пропадал вместе с управляющим, вечером уезжал, возвращался под утро, стараясь избежать встречи.
Мадлен не привыкла совать нос в его дела. Ибо это чревато потерей конечностей. А в худшем случае – головы.
Но на ее счастье капитан, однажды, запер в сундук не весь свой скарб. Порыскав среди оставленных вещей, когда Ричард отправился в очередной лесной рейд, она обнаружила книжицу в кожаном переплете… Этот странный союзник, видимо, появился у капитана недавно, сменив на посту предыдущего, поэтому поведать смог немного.
На аккуратно заложенной странице мадам прочла: “Время для них завертелось и стало отплясывать джигу. Я почти все расставил на место. И это правильно. Может быть, кто-то научится жить, не оглядываясь, и любить, не спрашивая.
Не зря на ней красуется привезенный мною шелк, мои безделушки. Он смотрит лишь на нее и не видит уже тех химер, что встречал на пути к той, случайной, моей радости”.
Знал ли Ричард, что его мысли известны, или просто не придавал значения тайным вмешательствам Мадлен, но действия ее разоблачить не пытался.
“Да уж, бить в колокол поздно, когда враг на пороге… Коли влез в шкуру испанца, так будь доном!
А этот? Камни за спиной носит молча. Пьет “убийцу черта”. Ну и арсенал…
Бродит. И пишет такое, что волосы шевелятся: “Осталось немного, чтобы поставить точку”. Как это понимать?
От Люка тоже ничего не добьешься – малый воды в рот набрал. Важный стал, будто на королевской службе…Все потому, что ходит в капитанском сюртуке”.